Рустам Гильфанов: Bigdata в здравоохранении. Этическая проблема и ее решение

2595
​Пандемия коронавируса подняла на новый уровень проблему цифровизации если не всех, то очень многих сфер жизни современного общества. Естественно, здравоохранение в этом смысле оказалось на передовой.
Рустам Гильфанов: Bigdata в здравоохранении. Этическая проблема и ее решение
Рустам Гильфанов: Bigdata в здравоохранении. Этическая проблема и ее решение

Увеличенный в десятки, а то и сотни раз, объем медицинских данных, которые требовали оперативного сбора, обработки, передачи и интерпретации, не просто увеличил нагрузку на работников сферы здравоохранения и вскрыл ряд сопутствующих проблем, он вместе с тем и продемонстрировал широту возможностей medtech.

Сегодня работа с большими данными — это не только прерогатива бизнеса, это — реальность и медицины с той лишь разницей, что от грамотно выстроенной работы с большими массивами данных в клиниках зависит не только ее прибыль, но и здоровье и жизнь людей. Работа с Bigdata позволяет оптимизировать практически все этапы деятельности медицинского учреждения, начиная с проверки медицинских данных и интеграции результатов диагностических исследований, выполненных на разных устройствах, в единую систему и заканчивая более точной постановкой диагноза и определением дальнейшего курса лечения. И все это в идеале должно работать без дополнительной нагрузки на врачей. Что ж, задачи благие. А что с реализацией?

Недостаточное техническое оснащение медицинских учреждений, несовершенство соответствующих программных продуктов, отсутствие необходимых компетенций, в частности, цифровой грамотности, как у медицинского персонала, так и у пациентов — проблемы, стоящие на пути эффективного использования больших данных в здравоохранении. Но здесь Америку я не открыл. Гораздо интереснее тот факт, что даже самые перспективные medtech-проекты не будут давать должного результата, пока не будут соответствовать этическим требованиям вопроса.

Вот минимальный набор необходимых, но недостаточных условий успеха. Во-первых, профессиональный подход к ИТ-инфраструктуре, т.е. выбор продуктов, которые покрывают основные функциональные нужды и при этом не оставляют «дыр», говорят друг с другом «на одном языке», не противоречат друг другу и не дублируют. Во-вторых, профессиональное внедрение и сопровождение, которые уберегут от маленьких «черных лебедей», непредсказуемых факторов, влияющих на процессы. В-третьих, постоянное обучение команды и диалог с пациентами. И, возможно, самое важное — этический кодекс, закрепленный на бумаге и пропитывающий все без исключения бизнес-процессы. Примеры успешных medtech стартапов от Силиконовой долины до Мертвого моря свидетельствуют об эффективности именно такого подхода.

Болезненные Bigdata

Чтобы как можно более ярко представлять себе этическую составляющую использования больших данных в здравоохранении, рассмотрим нашумевшую историю с утечкой данных 300 000 москвичей, переболевших коронавирусом, в сеть.

Итак, мы имеем сводную базу пациентов, у которых был диагностирован Covid-19, ставшую достоянием общественности. В архиве были представлены персональные данные (фамилии, имена, отчества, номера мобильных телефонов, даты рождения, адреса проживания и номера паспортов), включая детей и иностранных граждан, медицинские выписки, скриншоты и фотографии с данными из программы 1С. Любой пользователь интернет одним легким движением руки при желании может узнать о пациенте все, набрав в строке поиска его исходные данные из медицинского архива.

После этой ситуации, равно, как и после отдельных случаев попадания в открытый доступ личных данных пациентов с коронавирусом, в СМИ появилась информация об общественной дискриминации или попросту травле людей из обнародованных списков.

Так история о цифровизации здравоохранения и оптимизации работы с медицинскими данными обретает новые моральные и нравственные стороны. Medtech — это не только вопрос технического обеспечения и правовой защищенности, это еще и строгие этические и личные границы.

Здоровый и нездоровый консерватизм

Правильное во всех смыслах отношение к персональным данным это отношение к ним, как к части собственного тела, т.е. хранить надежно, распространять только по необходимости в надежные и ответственные руки. Большинство людей во всем мире от такого подхода пока еще далеки. Это создает угрозы как для самих пациентов, так и для профессионального сообщества, члены которого подвергаются в связи с этим существенным рискам. И в данном случае требуется проявление здорового консерватизма, связанного с абсолютно верным посылом не раздавать свои данные налево и направо.

А теперь про нездоровый консерватизм. Вероятнее всего, в любой из таких неприятных историй корнем является этакое «цифровое средневековье», т.е. отсутствие дата-грамотности, элементарной осмотрительности и общего представления о кибербезопасности и цифровой гигиене. К тому же, общеизвестно, что здравоохранение — одна из самых консервативных структур. И речь не только о России, это общемировая тенденция. Однако, если на Западе процесс цифровизации системы начался еще в 90-х годах 20 века, то в России реальные подвижки в этом направлении начались считанные годы назад.

Стремительное внедрение в жизнь интернет-технологий в купе с обстоятельствами пандемии новой коронавирусной инфекции вынуждают систему здравоохранения срочно меняться. И если за рубежом для таких резких изменений была подготовлена база, то в России здесь непаханое поле. Важно отметить, что обратной стороной этого являются возможности. Мы в состоянии быстро пройти свой путь и создать современную модель, не повторяя чужих ошибок.

Согласно данным опроса 2020 года, проводимого компанией «Медицинские информационные решения», половина отечественных врачей не отказывается от заполнения медицинских карт в бумажном виде. В опросе приняли участие 3264 врачей из 85 субъектов РФ. Тенденцию подтвердил и опрос отраслевого журнала «Vademecum» 2021 года. 66% респондентов ведут электронные карты и только 86% опрошенных врачей имеют на рабочем месте компьютер с выходом в интернет.

А между тем только системная агрегация медицинских данных посредством электронных карт способна закрыть минимум три задачи: поднять уровень оказываемых в клинике услуг, снизить риск врачебной ошибки и создать прочный фундамент для целенаправленной работы с данными на благо здравоохранения.

И здесь мы возвращаемся к началу моей статьи и необходимым условиям успеха. ИТ-инфраструктура в медицинских организациях будет, без сомнения, соответствовать требованиям момента. Всё выше будет уровень стандартизации, качественнее и доступнее станут продукты вендоров. Но для этого важны не только профессиональные интеграторы, работающие за серьезные бюджеты, но и такой критически важный ресурс, как время. Локальные особенности всё равно останутся, но опасаться этого бессмысленно, ведь такое присутствует везде, будь это здравоохранение или, скажем, энергетика.

Общество неоднозначно воспринимает идею использования Bigdata в медицинских учреждениях: с одной стороны, люди вполне охотно готовы пользоваться телемедицинскими технологиями, функциями электронной записи на прием или документооборота между ним и врачом, но, когда разговор заходит об обработке их персональных данных, во многих случаях ситуация диаметрально меняется.

С появлением ясных «печатных» кодексов, а также с повышением дата-грамотности самих медиков и пациенты станут вести себя более осознанно и ответственно. Проявится общественно одобряемое поведение, нацеленное на цифровую культуру. Безалаберность по отношению к собственным данным будет выглядеть так же нелепо, как привычка выбрасывать мусор из окна пятого этажа.

Врачебная, но уже не тайна

Этический вопрос внедрения больших данных в систему оказания медицинской помощи, по сути, фокусируется на защите врачебной тайны.

Согласно Федеральному закону «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», к врачебной тайне относятся сведения о факте обращения за медицинской помощью, состоянии здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении. Врачебную тайну составляет также информация и немедицинского характера, например, персональные данные пациента, его местонахождение и пр. Исходя из этого, практически все данные, аккумулируемые в медицинском учреждении, подпадают под действие данного закона. А именно это не только сведения текстового формата, хранящиеся в регистратуре, но и томографические или рентгеноскопические снимки, показания лабораторных исследований, биопсии и пр. Такое множество форматов хранения данных усложняют не только процесс их систематизации и анализа, но и механизм формирования должной защиты.

Для того чтобы собрать воедино и привести к общему знаменателю это «лоскутное одеяло» в IT-инфраструктуре используются так называемые стандарты структурирования и обмена медицинской информацией (HL7, ASTM, DICOM, GDT). Такие стандарты позволяют не зависеть от производителей той или иной медицинской техники и облегчают процесс передачи информации из одной больницы или лаборатории в другую, из региона в регион, из страны в страну. Надо сказать, что создать надежную инфраструктуру, которая бы обслуживала весь спектр требований к медицинским данным, и обеспечить ей качественную защиту не менее важно, чем защитить сами данные. Одно без другого не работает — убедились мы, создавая Longenesis — инструмент для оцифровки биомедицинских исследований. Какой бы простой и логичной ни была технология для работы с данными, она будет совершенно бесполезной без грамотно организованной защиты от взлома и структурной системой доступа.

Политика доступа к данным отдельного пациента законом определена. В нем предусмотрены случаи раскрытия или передачи информации, в частности, с согласия самого пациента или, например, после его смерти в целях реализации своего права на жизнь и здоровье его родственников. Сложнее дело обстоит с массовой передачей медицинских персональных данных. В марте 2021 года российское Минцифры заявило об открытии доступа частным компаниям, работающим с искусственным интеллектом, к медицинским данным граждан России для создания системы диагностики заболеваний. Несмотря на то, что в министерстве уточнили, что речь идет об обезличенных данных, новость вызвала большой резонанс в СМИ и обществе.

Помимо юридических тонкостей, с которыми неминуемо столкнется проект, важно обратить внимание на несколько моментов. Во-первых, каким путем будут обезличены данные, и нельзя ли будет при сильном желании вернуть код к исходнику? Во-вторых, не понятна цель такого широкого жеста. Проанализировать экономическое поведение пациентов, их предпочтения и другие статистические данные, пожалуй, будет полезно для бизнеса, но без соотнесения данных с конкретным пациентом, его историей болезни, особенностями организма невозможно выявить закономерность для диагностирования патологий.

Сравнивая российскую практику с международными кейсами, отмечу, что здесь Россия, по традиции, пытается идти своим, так сказать «евразийским» путем. С одной стороны, нам интересен опыт восточного соседа, а общеизвестно, что в Китае получить большие данные для аналитики существенно проще, чем, скажем, в Канаде. С другой стороны, мы являемся структурно и технологически частью западного информационного рынка с его укладом и подходами. В частности, законодательно Россия значительно ближе к таким странам, как Германия, Франция или Австралия, нежели к Китаю. Это касается аспектов единого федерального регулирования сферы персональных данных, требований к организациям и требований к биометрической защите. Интересен пример Израиля, который имеет высокий уровень требований к безопасности данных и при этом достаточно эффективно использует их в научных целях и в медицинской практике.

«Заграница нам поможет?»

Перефразировал я знаменитую фразу незабвенного Остапа Бендера, героя романа «Двенадцать стульев» И. Ильфа и Е. Петрова, на которую сам же и отвечу. Не поможет. Ждать, что какие-то высшие силы решат наши проблемы с цифровизацией здравоохранения, тем более с ее этической составляющей, конечно, бессмысленно. Поэтому придется приложить усилия и вникнуть в опыт коллег.

Мировым лидеров в medtech-области является США. Активное внедрение IT-технологий, использование bigdata в здравоохранение обусловлено прежде всего экономическими интересами: все процессы заточены на оптимизацию и снижение затрат. Еще начиная с 90-х годов 20 века в Штатах начали активно создаваться так называемые реестры пациентов, страдающих тем или иным заболеванием. На сегодняшний день такие реестры включают в себя более 15 млн уникальных данных пациентов. Умная база данных, которая также была создана в США одной из первых, включает в себя снимки раковых опухолей, головного мозга, информацию об анамнезе и пр. Работа с данными поставлена на поток, причем даже на уровне местных больниц. Повышение безопасности при лазерной терапии, прогнозирование летального исхода по итогам хирургических вмешательств, повышение эффективности медикаментозной терапии — вот неполный перечень клинических результатов, которые получила система здравоохранения США. Экономические выгоды также очевидны: рациональные подход позволяет избежать дополнительных затрат на инструментальные или лабораторные исследования.

Безусловно, такое мощное развитие отрасли невозможно без государственной поддержки и инвестиций. Однако, важно подчеркнуть, что успех и высокая эффективность использования больших данных в сфере здравоохранения напрямую зависит от грамотной IT-архитектуры, от беспрепятственной и безопасной системы обмена данными между медицинскими учреждениями, фармацевтическим бизнесом, государством и самими пациентами, а также и это главное — от строгого соблюдения права человека на частную жизнь, а также моральных и этических норм.

Изучая зарубежный опыт использования bigdata в здравоохранении, меня поначалу очень удивляло, насколько открыто данные собираются, насколько систематически они обрабатываются, оперативно передаются и интерпретируются. Ответ нашелся не сразу. Грамотно настроенная политика доступа к массивам информации, развитая IT-инфраструктура, многоуровневая степень защиты данных — все это, конечно, имеет огромное значение, но главную роль в этом блокбастере играет дата-грамотность, причем всех участников процесса: врачей, среднего медицинского персонала, пациентов, административных работников, а также, разумеется, разработчиков и IT-специалистов.

Умение работать с данными, делать на их основе выводы и применять эти результаты в своей деятельности вкупе с четким правовым пространством и этическими правилами изначально нацеливают пользователя на продуктивное использование bigdata в интересах всего общества.

Показательны примеры работы с данными американских аналитиков Бумил Шах и Рейчел Капейн в сотрудничестве с QLIK, которые поделились своим опытом работы с медицинскими данными во время пандемии коронавируса. Основной их задачей в этой ситуации было обеспечение доступа к данным для всех пользователей системы без исключения. Сделать bigdata максимально прозрачными, чтобы пользователь смог принять на их основе взвешенные решения. Согласитесь, в данном контексте больше работает не техническая или правовая защита данных, хотя она, безусловно, сильна. Здесь на ключевых позициях — этическое, моральное осознание, что можно, а что нельзя.

Европейские страны также не отстают от своих заокеанских партнеров: давно и активно применяют большие данные в здравоохранении, хотя и менее демократично. Так, появилась сначала во Франции, а затем распространилась на всю Европу система SNDS, которая аккумулирует информацию о пациенте из разных источников (базы данных об инвалидности, о смертельных случаях и др.). Доступ к этому массиву данных имеют государственные структуры, а также подразделения, связанные с системой здравоохранения. За безопасность же отвечают французский интернет-регулятор, работающий на основе закона об охране персональных данных.

Такой системный и структурированный подход к решению задачи использования bigdata в здравоохранении не характерен для наших широт, однако, никто не запрещает к нему стремиться.

Как лечить будем?

Можно, конечно, задействовать административные ресурсы, принудить, закупить на всех врачей и даже пациентов компьютеры, обеспечить доступ в интернет, но здесь, как говорится, проблема больше в головах. И что интересно, в большом множестве голов, имея ввиду необходимость поиска консенсуса в профессиональном и гражданском сообществе, а также между ними.

С точки зрения разумного правового регулирования, которое опирается на практику и, кстати, общественную дискуссию, хочу привести пример Европейского союза, где идет активная работа по внедрению норм GDPR (General Data Protection Regulation, Общий регламент по защите персональных данных). Этот документ, с момента его принятия в 2016 год, далее с момента вступления в силу в 2018 году, а также и по настоящий момент, вызывает множество вопросов и споров, поскольку он касается большого количества интересантов. Граждане и компании включены в диалог и настройку этого важнейшего документа. Так есть и так будет продолжаться.

Предшественником GDPR в Евросоюзе была Директива Европейского Парламента и Совета Европейского Союза 95/46/ЕС от 24 октября 1995 года «О защите физических лиц при обработке персональных данных и о свободном обращении таких данных». После принятия GDPR права субъектов данных существенно расширились, а обязанности операторов и штрафы за их неисполнение существенно возросли.

В итоге. Логично, что решать этические вопросы, даже если они относятся к сфере IT-технологий, нужно, задействуя все три аспекта: правовой, технологический и общественный, где, похоже, труднее всего. Ведь нет ничего более сложного, чем изменить образ мыслей людей.

Очень важен вопрос роли и позиции профессионального сообщества. Почему врачи не желают менять привычные бумажные медицинские карты на электронные? Обучение не поспевает за передовой практикой. Вся система медицинского образования в основе своей консервативна. Да, учебные программы для врачей сегодня включают всевозможные digital-решения, но скептическое отношение к ним часто передается из уст в уста от корифеев к начинающим Гиппократам. Изменить ситуацию можно только изменив подход к образовательному процессу, включив в него дисциплины цифровой и, в частности, дата-грамотности. Мало дать врачу компьютер и возможность собирать данные, нужно научить его, во-первых, с ними работать, а, во-вторых, делать на их основе выводы. Тогда и только тогда медицинский работник любого уровня начнет относится к данным, как ценности, нести за них ответственность не только в правовом, но и в моральном отношении.

Возможно, противостояние врачей и IT-технологий имеет и вполне земное объяснение: идея, что машины смогут заменить профессионалов своего дела, душу не греет, и в погоне за тотальной цифровизацией медицины важно об этом помнить. Действительно, «алгоритмизируются» далеко не все процессы и медицинские операции. Согласно совместному исследованию Гарвардской медицинской школы, Медицинского центра Beth Israel Deaconess в Бостоне и Массачусетского технологического института, нейросеть при диагностике рака молочной железы совершает ошибки в 7,5% случаев, врач — в 3,5%, а в случае их совместной работы риск допустить ошибку снижается до 0,5%. Поэтому более перспективной видится идея продвижения гибридной медицинской системы, где человек и IT занимают равные важные позиции.

Данное знание может помочь в повышении качества диагностики, в частности в области телемедицины, которая всё более широко распространяется в том числе в отделанных малонаселенных регионах планеты, где нет возможности физически локализовать всех необходимых узких специалистов.

И вообще наблюдение за трендами говорит о том, что всё более значимым становится применение ИИ и бигдата в отрасли. Это объяснимо — диагнозы ставятся точнее, времени тратится меньше. Такая тенденция будет продолжена.

Страх людей, что, если данные о них и их диагнозе не будут записаны на бумагу, а будут иметь электронный формат, лечится также просвещением. Провести разъяснительную работу в данном случае куда полезнее, чем принудить использовать электронную медицинскую карту. Существует мнение, что скорее всего спустя короткое время произойдет ситуация, похожая на внедрение в оборот банковских пластиковых карт: всеобщее недоверие сменилось всеобщим использованием. Однако не стоит забывать, что в случае с кредитками человек максимум рискует своими деньгами, а в случае незаконного использования его медицинских данных или публикации его диагноза он рискует своей репутацией. Согласитесь, не очень равные ставки.

Высокий уровень IT-технологий и развития соответствующей инфраструктуры также являются важной и неотъемлемой частью пазла «Эффективные большие данные в здравоохранении». Даже самый дата-грамотный врач не сможет работать с большими массивами медицинских данных, если у него не будет необходимых инструментов: высокотехнологичного оборудования и соответствующего программного обеспечения (ПО), способного не только аккумулировать информацию, но и защищать ее.

Здравоохранение — специфичная сфера жизни общества, в центре которой стоит человек. Здесь мало просто обозначить вектор на цифровизацию, на модное и перспективное применение bigdata. Здесь важно при каждом шаге задавать себе вопрос: «А как это скажется на человеке, на личности?» ведь в данном случае цена вопроса — это жизнь и здоровье. Поэтому проблемы этики и морали в этом процессе должны стоять на том же уровне, как и обсуждение путей цифровой модернизации здравоохранения.

Об Авторе

Рустам Гильфанов - IT предприниматель, венчурный партнер фонда LongeVC.

Присоединяйтесь к нам в Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram. Будьте в курсе последних новостей.
В закладки
Загрузка...
КАРТИНА ДНЯ