Экс-посол США при ООН: почему Россия отказалась от своего вето?

Предлагаем вашему внимание интервью экс-посла США при ООН Джона Болтона, который выступает против трибунала по Boeing и сделки с Ираном

Сегодня в ООН состоится голосование по проекту резолюции, которая предусматривает приостановку санкций против Ирана. Джон Болтон, бывший посол США при ООН, занимавший этот пост во времена администрации Джорджа Буша-младшего, рассказал почему он настаивает на нанесении военного удара по Ирану и не приемлет трибуналы под эгидой ООН.

— Вы последовательно выступали против заключения ядерной сделки с Ираном и заявляли, что программу надо остановить военным путем. Ваша позиция остается неизменной?

— Я считаю, что соглашение – путь к тому, чтобы Иран обладал ядерным оружием. Это большая победа для режима аятолл, которая несет риск распространения ядерного оружия. И речь не только об Иране: за ним может последовать Саудовская Аравия, Египет, Турция, возможно, другие страны. Я не думаю, что при Обаме США будут что-то предпринимать.

Если удар и будет нанесен в ближайшие год-полтора, это будет удар со стороны Израиля.

— Есть риск, что атака против Ирана может спровоцировать большую войну на Ближнем Востоке.

— Я не думаю. Если вы поговорите с саудитами или представителями других монархий Персидского залива, вы поймете, что они не хотят, чтобы у Ирана было ядерное оружие так же, как этого не хочет Израиль. Да, есть риск ответного иранского удара, но суннитские арабские государства хотя и могут публично покритиковать Израиль, на самом деле будут очень довольны.

— Не видите ли вы возможность пересмотра ядерной сделки в случае победы на президентских выборах брата Джорджа Буша-младшего, Джеба Буша?

— Я знаю, что он очень критично относится к соглашению, но не знаю, говорил ли он что-то о возможности использования военной силы.

— Будет ли сделка одобрена республиканским конгрессом?

— Я думаю, что конгресс будет голосовать против сделки, но Обама наложит вето на это решение. Главный вопрос: будет ли в каждой палате две трети голосов, чтобы преодолеть президентское вето? И в ближайшие 60 дней мы об этом узнаем.

— Россия удостоилась редкой для сегодняшнего времени похвалы от президента Обамы за совместную работу по Ирану. Не просматривается ли здесь возможная сделка между странами: Иран в обмен на Украину?

— Это возможно. Многие говорят, что это неправда, но подобное всегда возможно. Главное, чего я не понимаю: почему Россия отказалась от своего вето по вопросу автоматического применения санкций. Вы знаете, что в соглашении, как и в резолюции Совбеза ООН, есть пункт, который подразумевает возможность автоматического возвращения санкций.

Я не могу понять, почему Россия отказалась от вето. Меня беспокоит, что это создает прецедент, который может возникнуть в другой противоречивой ситуации, когда, например, свое вето не смогут наложить США.

Я всегда говорил россиянам, когда работал в администрации Буша, что ядерная программа Ирана создает проблемы и для России так же, как и для США. Правда, я не смог их в этом убедить.

— Видите ли вы возможность для улучшения отношений между Россией и США при следующей американской администрации?

— Есть много сложных вопросов, такие как Украина, с которыми надо разбираться. Но у нас есть и общие интересы, такие как война с терроризмом. Новый президент должен рассматривать отношения с Россией как приоритетные, но их, конечно, будет трудно восстановить. Печально, что администрация Обамы сначала пыталась нажать на кнопку «перезагрузки», а впоследствии пришла к таким плохим отношениям.

— Как вы относитесь к созданию трибунала в ООН по Boeing?

— Я против международных трибуналов в принципе. В данном случае я понимаю, почему общественность этого желает, но я не думаю, что трибуналы преследуют правильные цели, поэтому отношусь к ним скептически. Это, конечно, не имеет отношения к уничтожению Boeing — я просто не люблю подобные трибуналы как метод решения проблем. Вместо них должно быть международное расследование с участием Украины, Голландии, Малайзии, России. Но для этого не нужен трибунал.

— В этом году ООН исполняется 70 лет. Вы неоднократно критиковали эту организацию. Как бы видели ее возможную реформу?

— Совет Безопасности, Генассамблея, Совет по правам человека находятся в достаточно плачевном состоянии, и я не вижу шансов на улучшение даже к юбилею. ООН делает немало хорошего в гуманитарном смысле, однако если говорить о механизмах разрешения международных конфликтов, я не думаю, что они отражают те чаяния, о которых мечтали создатели этой организации. Но я не думаю, что что-то новое будет лучше: то, что есть, отражает сегодняшнее состояние мира, а он остается очень разделенным и опасным.